По тонкому льду - Фёдор Крашенинников

Горькие плоды этой агитации мы наблюдаем и сейчас, когда многие русские люди больше переживают за судьбы мира, чем за свою судьбу и судьбу своих детей.

Печальным образом идея о мнимой тождественности русского и имперского объединяет радикальных борцов с империей с ее радикальными защитниками.

Главный тезис многих борцов с империей – это неразрывная связь русского народа и империи. Следовательно, ненавидя империю, надо ненавидеть и русский народ, более того, начинать именно с ненависти к нему. В этот момент и возникают полные идиотизма писания о том, что русские, мол, прирожденные рабы и т. д. В итоге все оборачивается глупой русофобией, которая только работает на руку имперским агитаторам, постоянно доказывающим русским людям, что «все нас ненавидят».

Главный тезис имперцев – это неотделимость русского народа от империи и всех ее атрибутов. В имперстве парадоксальным образом сходятся такие, казалось бы, взаимоисключающие политические силы, как коммунисты и православные фундаменталисты, неосталинисты и путинские «энергетические империалисты».

Выше уже было отмечено, что империя как форма правления максимально удобна для правящей группировки. Увы, но именно идеологические экскременты этой публики зачастую принимаются наблюдателями за позицию всего русского народа, более того, становятся фундаментом для русофобских построений.

Круг замыкается: многие иностранцы боятся и ненавидят русских, считая их прирожденными империалистами и агрессорами, а многие русские искренне считают, что просто обязаны быть агрессивными империалистами, так как все вокруг спят и видят, как бы отобрать у них все. Надо ли говорить, что пользу из этой ситуации извлекает только имперская власть.

Принесла ли империя счастье русскому народу?

И если нет, то что вообще получил русский народ от империи, которая во всем мире считается государством русских?

Я считаю, что империя стала проклятьем для русского народа, источником наших бед в прошлом, настоящем и, может быть, будущем.

Сегодня мы, русские, даже живущие в России, по сути, народ без страны. У нас нет привилегий в России, более того, мы здесь главные жертвы и заложники прогрессирующей имперской шизофрении очередных самозванцев. Нас многие не любят и боятся, видя в нас виновников своих бед, но эти люди ошибаются: враги не мы, враг у нас общий – это злобная и кровавая империя, как бы она ни называлась на текущем этапе.

К сожалению, века пропаганды сделали свое дело. Многие и сейчас верят, что смысл существования нашей страны – мешать нормально жить соседям. Многие и сейчас злобно ностальгируют о страшных советских временах, когда свирепая сталинская сатрапия заставляла трепетать весь остальной мир. Это все не от большого ума, увы.

Грустно, что ложь про врожденное желание русских жить в империи сеется с обеих сторон. Мы, русские, оклеветаны врагами, а уж наши мнимые «друзья» еще хуже наших врагов.

Мы все устали от империи, и когда-нибудь мы себе в этом, наконец, признаемся. Признаемся и в том, что главное преступление империя совершила против русских – она лишила нас Родины.

Нам, русским, полезно остаться наедине с самими собой, перестать думать о судьбах мира и подумать о себе, своем будущем и своей жизни. Надеюсь, этот момент когда-нибудь настанет и это будет начало совсем другой, неведомой нам пока истории России и русского народа.

3. Роковые политические ошибки постсоветской России

История не терпит сослагательного наклонения. Тем не менее, необходимо учитывать ошибки прошлого, чтоб не повторить их в аналогичной ситуации в будущем.

Речь пойдет о политических ошибках. Разбор экономических ошибок в намерения автора не входит, хотя, конечно, рассмотрение политики без экономики не совсем корректно.

Тем не менее, ситуация с трансформацией социалистической экономики в капиталистическую была уникальна, и, учитывая нынешнее положение дел, можно надеяться, что если Россию и ждут какие-то трансформации, то коснутся они главным образом политической системы.

Ельцин

Пожалуй, самая главная беда России была в том, что во главе демократической антикоммунистической оппозиции оказался кондовый советский аппаратчик Борис Ельцин. Несомненно, такой человек был нужен оппозиции – пробивной, боевой, нахальный и бесстрашный. Но главное – у Ельцина был имидж человека из недр аппарата, что по умолчанию понималось как его умение управлять страной, ибо в СССР диссиденты были больше гуманитариями и теоретиками, чем практическими специалистами в политике или экономике.

Управлять-то Ельцин умел, но совсем не демократично, и не удивительно – весь его опыт состоял из работы в советском партийно-хозяйственном аппарате.

Обладающий природной харизмой и политическим даром, Ельцин начал свою карьеру на волне популизма и успеха: ему удалось стать вождем оппозиции, несколько раз победить на выборах, стать реальным руководителем России, уничтожить Горбачева и КПСС.

К сожалению, какой-то четкой системы демократических убеждений у Ельцина не было, и когда экономические реформы обернулись первыми трудностями – он не решился пойти до конца, более того, попытался сделать шаг назад и все равно потерял и популярность, и власть.

Советы

Первая, главная и роковая ошибка Ельцина – это отказ от немедленных перевыборов советов всех уровней. Тогда, конечно, было множество причин не делать этого, но весь дальнейший ход истории показал – перевыборы было необходимо произвести, и именно осенью 1991 года.

Почему? Потому что советы всех уровней были выбраны в 1990 году, когда КПСС была еще в силе и обеспечила своим кандидатам значительное представительство в них.

После провала путча коммунистические назначенцы затаились, но в 1992 году противоречие между либеральным правительством и прокоммунистическими депутатами вышло на первый план. И тут выяснилось, что опереться правительству не на кого, – в советах сидят коммунисты и блокируют проведение реформ.

Между тем на волне энтузиазма 1991 года вполне можно было бы провести выборы на всех уровнях и получить совсем других депутатов.

Люстрация и декоммунизация

С предыдущим пунктом связана и другая проблема.

В странах Восточной Европы была проведена люстрация, т. е. бывшим партийным функционерам и сотрудникам органов безопасности было запрещено заниматься политической деятельностью.

Параллельно шел процесс осуждения советского периода истории и запрет на коммунистические партии.

В России люстрации не было и не могло быть (ибо сам Ельцин был плоть от плоти коммунистический функционер), а запрет КПСС чрезвычайно быстро стал фикцией: перегруппировавшиеся партаппаратчики оперативно создали на ее руинах КПРФ.

Хочу подчеркнуть, что левые партии несомненно имеют право существовать. И люди с левыми убеждениями должны иметь возможность создавать партии и избираться в парламент. Проблема в том, что вместо новой левой партии, которая должна была бы завоевывать себе авторитет в массах работой, группа серых аппаратчиков во главе с Зюгановым приватизировала раскрученный за 70 лет политический бренд и за счет этого утвердилась в новой политической элите.

Девяносто третий год

1993 год в каком-то смысле роковой год для России. Он весь в целом был сплошной ошибкой, и рассматривать его последствия можно только в комплексе, как некую единую систему.

Во-первых, длительное противостояние Ельцина и старого советского парламента кончилось переворотом и стрельбой в центре Москвы.

Во-вторых, сразу после этой возни и резни снова не был решен вопрос с компартией.

В-третьих, был устроен референдум, на котором на скорую руку была принята невнятная конституция, текст которой оказался пригоден для манипуляций и Ельциным, и Путиным, и Медведевым.

В-четвертых, были проведены выборы Государственной думы с участием фантомных партий, которые фактически никого не представляли и не могли представлять.

То есть в спешке, лжи, крови и истерике была создана та политическая модель, в которой Российская Федерация находится и по сию пору.

Дискредитация парламентаризма

На первых выборах Государственной думы в 1993 году сторонники Ельцина потерпели обидное и тотальное поражение.

Поэтому к выборам 1995 года власть подготовилась гораздо лучше: при непопулярном Ельцине и удручающем Черномырдине, администрация президента превзошла саму себя и наплодила ударное количество партий-фантонов, призванных дезориентировать оппозиционного избирателя.